Становление русской литературной жизни в Вильнюсе и Каунасе после Первой мировой войны

Павел Лавринец
Вильнюсский университет

Статья подготовлена на основе доклада на международной научной конференции «Русская культура в Балтийских странах между войнами (1918-1940)», организованной Латвийским обществом русской культуры, Латвийским университетом, журналом «Даугава» в рамках празднования 800-летнего юбилея Риги (Рига, 26-28 апреля 2001 г.). 

Условия литературной жизни в Вильнюсе (Вильно) и Каунасе (Ковно) после Первой мировой войны определялись перипетиями становления литовского и польского государств, их конфликтами между собой и с большевистской Россией, и рядом сопутствующих явлений, - прежде всего массовым возвращением в Литву беженцев мировой войны и наплывом беглецов от советского режима. По публиковавшимся весной 1922 г. сведениям, Литвой за 1918-1921 гг. было принято 195.728 беженцев из России (60.000 в 1918, 32.000 в 1919, 34.000 в 1920 и 69.728 в 1921 гг.), причем русские составляли в 1921 г. 14,4 % (10 068), а за четыре года доля русских вместе с украинцами и белорусами составила 16,4 %¹.

Немецкая администрация и войска покинули Вильно в последние дни 1918 г. Город несколько дней контролировала Польская военная организация, 5 января 1919 г. его взяли красные части. Формирование структур литовского государства продолжилось в Каунасе. В апреле 1919 г. Вильно заняли поляки, в июле 1920 г. - вновь красные; в соответствии с договором между Литвой и Советской Россией (12 июля 1920 г.) город в августе передан литовской администрации. В октябре 1920 г. войска генерала Л. Желиговского заняли Вильно и Виленский край, после промежуточного периода Срединной Литвы включенные в состав польского государства (1922). 

«Сегодня утром вы благополучно миновали границу и легли спать в соседней деревушке, а проснувшись узнаете, что граница бесшумно и внезапно переехала через вас на четыре версты дальше», - шутил А.С. Бухов. По словам известного юмориста, он в 1918 г. несколько дней ловил бывшую русско-немецкую границу, которая «перебегала с места на место с быстротой кролика»². Наступление красных летом 1920 г. застало Бухова в Гродно, «политическая история» которого сводится к тому, что «сначала из Гродно очень многие уходили, потом туда очень многие приходили». При осеннем контрнаступлении поляков в 1920 г. он ушел в Литву³ и стал в Каунасе редактором и издателем литературно-политической ежедневной газеты Эхо. Первый номер лучшей русской газеты межвоенной Литвы вышел 26 октября 1920 г. 

Боевые действия 1919-1920 гг., очевидно, побуждали при первой же возможности покидать нестабильный регион. Например, Саша Черный с декабре 1918 г. живший в Вильно, в марте 1920 г. через Каунас уехал в Берлин. Иные мотивы вели Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философова, В.А. Злобина, бежавших из Петрограда в декабре 1919 г. Прибыв в Вильно 22 февраля 1920 г. из Минска, после двух литературных вечеров и выступлений в местной печати на русском и польском языках 3 марта писатели выехали в Варшаву для организации антибольшевистской борьбы ⁴.

В Вильно 1920-1921 гг. заметна литовская книжная и газетная продукция на русском языке, призванная привлечь к строительству независимой Литвы людей разных национальностей. Комиссией при литовской комендатуре (19 августа - 8 октября 1920 г.), затем М. Биржишкой (1 марта - 1 апреля 1921 г.) издавалась газета Литва. С приходом Л. Желиговского линию Литвы продолжил Виленский курьер (14 июня 1919 г. - 13 апреля 1921 г. с перерывами). Вначале редактором-издателем Виленского курьера был Н.И. Радин, до войны редактор газет Северо-западное слово, Виленский курьер - Наша копейка, издатель Северо-западного голоса. Вернувшись в Вильно, Радин редактировал Литовский курьер (28 ноября - 31 декабря 1918 г.); с ноября 1919 г. Радин значился издателем Виленского курьера, редактором - М.М. Шат. До войны Шат также в разные годы был редактором и редактором-издателем местных газет - Северо-западный голос, Виленская почта, Виленский курьер - Наша копейка. С отъездом Радина в Берлин (позднее, в 1927 г., Радин приехал в Каунас и стал редактором Эха после отъезда Бухова в СССР) Шат принял на себя обязанности и издателя. С приостановкой Литвы газету фактически взял в свои руки М. Биржишка⁵. Здесь, в частности, печатался его Обзор литовской литературы, перевод с немецкого очерка истории Литвы Видунаса, переводы литовских народных песен Н.В. Берга. 

Возобновленная 1 марта 1921 г. Литва приняла обязательства Виленского курьера, Виленский курьер прекратился. В передовице первого номера возобновленной Литвы Биржишка писал: «(...) мы те же, что и в Виленском курьере - литовцы, которые стараются разъяснить разноязычному населению своей многогранной родины свои стремления и основы общественно-государственного строительства Литвы, как с целью облегчить это строительство путем устранения могущих явиться сомнений и неосведомленность в тех или иных кругах насчет литовской работы, - так еще более с целью привлечения более широких кругов нелитовского общества к общелитовской работе»⁶. Декретом польской администрации газета вскоре была закрыта, поэтому в апреле на короткое время возобновился Виленский курьер. 

Для пропаганды национальных ценностей Литва выпустила брошюры Древние литовцы А.Л. Погодина (1920), Обзор литовской литературы М. Биржишки, Литва в ее прошлом и настоящем Видунаса, литовские песни в переводе Н.В. Берга (1921). Позднее в издательстве Aurora вышла историческая драма В. Креве Скиргайло (1922; литовский вариант написан в 1924 г.). Такого рода издания действительно знакомили с литовской литературой тех, кто не знал литовского языка, также и за пределами Литвы: по свидетельству Костаса Корсакаса, эстонский прозаик и литературный критик Фридеберт Туглас еще в 1938 г. высоко отзывался о Креве, поскольку читал Скиргайло на русском⁷, и этим едва ли не ограничивалось его знание литовской культуры. 

Пролитовские материалы печатались также в газете Г. Мейтина Виленское слово, выходившей с осени 1920 г. (и штрафовавшейся польской администрацией, как и Виленский курьер). Например, здесь опубликованы антипольское стихотворение о Виленском вопросе Д.Д. Бохана Спор (Виленское слово, 1921, № 134, 31 января) и его перевод Песни (Звездочка малая где-то высоко) Майрониса (Виленское слово, 1921, № 147, 13 февраля). Виленское слово позиционировала себя выразителем интересов всех народов, населяющих Вильно и Срединную Литву. Поэтому в юбилейном 300-ом номере газета поместила переводы с языков польского (М. Конопницка, М. Бартус), еврейского (Л. Найдус), белорусского (янка Купала) и литовского - Литовцу (Люби Литву - то край могил родных) Майрониса и Родина (Пусть мал родной мой дом) Швирне Жвине (правильнее Свирно Жвине, псевдоним Матаса Григониса) в переводах Н. Серебрянского, т. е. Д.Д. Бохана (1921, № 300, 17 июля). 

Своеобразно дополнило их якобы доставленное читателем «стихотворение И. Северянина, написанное рукою поэта в его альбом во время пребывания автора в Вильне, когда он бежал от большевиков». Озаглавленное В альбом и датированное Белосток, 22 июля 1920 г. стихотворение - на самом деле Эгополонез (Живи, Живое! Под солнца бубны, 1912), с незначительной заменой во второй строке Людей сплетая в свой Полонез вместо Смелее, люди, в свой полонез. Очевидно, для юбилейного номера газеты потребовались и мотив полонеза, и образ русского поэта-изгнанника, в здешнем крае нашедшего временный приют. В действительности лето 1920 г. Игорь Северянин провел в Тойле и Таллинне, в Белостоке и Вильно побывал только в сентябре 1924 г. во время гастрольной поездки по Польше. 

Национально-культурной ориентированностью литературных материалов Виленскому слову близка каунасская Вольная Литва под редакцией Язепа Варонки (И.Я. Воронко), министра по делам белорусов в правительстве Литовской Республики (1918-1920); стихи печатал под псевдонимом Эрий Вегов. Газета (первый номер 5 июня 1921 г.) формировала представление о Литве в этнографических границах (т. е. включающей в себя Виленский край) как общем доме литовцев, евреев, белорусов, вместе с тем печатая тексты русских писателей - и остававшихся в Советской России, и оказавшихся в эмиграции. Вольная Литва в августе 1921 г. перепечатала с продолжением Обзор литовской литературы М. Биржишки, месяц спустя после появления в Виленском слове - бохановские переводы Майрониса и Свирно Жвине (1921, № 62, 17 августа). 

С другой стороны, виленские русские газеты изредка перепечатывали юморески Бухова из каунасской газеты Эхо - Под знаком анекдота (Виленский курьер, 1920, № 430, 25 декабря), На белом коне или в черном автомобиле (Виленский курьер, 1921, № 438, 6 января), Европа, как она есть (Виленское слово, 1921, № 274, 21 июня), Сказка о мужике Гавриле (Виленское слово, 1921, № 316, 2 августа) и немногие другие. Перепечатывались они с лаконичным указанием источника и отстояли от первой публикации сроком от нескольких дней до полутора недель, например, Немного об Америке в Эхо появилось 23 января, в Виленском курьере - 6 февраля, О визах и других неприятностях в Эхо - 5 июня, в Виленском слове - 10 июня 1921 г. Однако вскоре имя редактора каунасской газеты со страниц местных газет исчезает и появляется лишь в 1930-е гг., когда он становится видным сотрудником советских сатирических изданий. 

В июне 1921 г. каунасская Вольная Литва сообщала о выходе в Вильно книги стихов В. Борича Любовный круг (1920). Ее автор, «известный постановкой художественных пантомим собственного сочинения и детских спектаклей», с марта 1921 г. жил в Каунасе⁸, 16 марта выступил с лекцией о Чюрлёнисе. Ее тезисы напоминают основные положения статьи Борича о художнике, датированный мартом 1913 г. и в переводе опубликованной в двухнедельнике Народного комиссариата просвещения, выходившем на литовском языке в Вильно весной 1919 г., при коммунистическом режиме⁹. В апреле 1921 г. в Каунасе Борич организовал литературно-музыкальный «интимный вечер сказки», на котором выступил с чтением своих сказок в стихах и прозе, а также сказок Э.К. Метнера. Аналогичный «интимный вечер» сказки Борич устроил вместе с Сашей Черным на частной квартире в Вильно в марте 1920 г., при польской администрации. 

В октябре 1921 г. несколько дней в Каунасе провел известный виленский музыкальный деятель К.М. Галковский (в вильнюсских русских газетах публиковал стихи и статьи, главным образом по истории музыки). Не найдя достаточно много квалифицированных музыкантов для создания постоянного симфонического оркестра, он вернулся в Вильно. 

Такие поездки стали в высшей степени проблематичными после постановлений Сейма Срединной Литвы и Сейма Польской Республики о включении Виленского края в состав польского государства (1922), отзыва Военной контрольной комиссии Лиги Наций, ликвидации нейтральной зоны, установления демаркационной линии и сложных процедур ее пересечения. Симптоматично прекращение Виленского слова в августе 1921 г., Вольной Литвы весной 1922 г.: нежелание европейских держав и Лиги Наций решить в пользу Литвы Виленский вопрос обессмысливали программы этих газет. В каунасских газетах перестают упоминаться виленские литераторы; в виленских изданиях - не встречаются имена литераторов каунасских, исчезают переводы с литовского и пролитовские тексты. Таким образом, не столько вооруженные столкновения между Литвой и Польшей, сколько консервация литовско-польского конфликта, продлившаяся до Второй мировой войны, повлекла отсутствие контактов между очагами русской культуры в Вильно и Каунасе. 

Условия печати, инокультурное окружение, положение национальных меньшинств и эмиграции в Литве и Польше разнились. Города заметно отличались друг от друга населением: жителей в Вильно в начале 1920-х гг. насчитывалось в два с лишним раза больше, чем в Каунасе. По данным Виленского центрального статистического бюро, на 1 октября 1919 г. в городе проживало 138 112 человек, из них 3 979 русских (около 3 %), 53 129 евреев (38,5 %), 2 803 литовца (2 %), 1 389 белорусов (1 %); поляков числилось 76 512 (55, 3 %)¹⁰. Сами русские к концу 1920-х гг. полагали, что их в Вильно «10 тысяч человек по самым скромным подсчетам»¹¹; по официальной статистике, в конце 1931 г. среди 195 071 жителя города русских было 7 372 (3, 8 %)¹². Между тем по данным всеобщей переписи населения Литвы 1923 г. среди 92 446 жителей Каунаса насчитывалось 2 914 русских (25 041 еврей, 4 193 поляков, 171 белорус)¹³.

Пребывание в Литве заметных литераторов было кратковременным. Пребывание в Литве заметных литераторов было кратковременным. Например, известный общественный деятель и публицист С.В. Познер (до войны издатель газеты Северо-Западный голос в Вильно) был ведущим публицистом Вольной Литвы с июня по сентябрь 1921 г., его сын В.С. Познер напечатал в газете Воронко и в ее приложении журнале Зеркало несколько стихотворных фельетонов и стихотворений (самые поздние 30 декабря 1921 г., 1 январе 1922 г.), но вскоре Познеры отбыли из Каунаса в Париж; 12 января 1922 г. Вольная Литва поместила статью С. Познера Минувший год, помеченную «Париж», 19 января его статья Отставка Бриана вышла с подзаголовком От нашего парижского корреспондента, а в литовской печати отмечались его статьи о жизни в Литве в газете Милюкова Последние Новости¹⁴. Несколько стихотворений в Вольной Литве поместила Н. Лидарцева (Сахар), писательница, впоследствии известная как музыкальный критик, вскоре также покинувшая Литву. Да и сам редактор Вольной Литвы И. Воронко выехал в 1923 г. в США. Еще более кратким было пребывание в Литве выдающегося журналиста М.И. Ганфмана в декабре 1921 г., с начала следующего года возглавившего рижскую газету Сегодня¹⁵.

Дольше (но с отъездами в соседние страны) в Каунасе оставались Е.Л. Шкляр, чья литературная биография, по существу, здесь и началась, и адвокат А.И. Гидони, драматург, прозаик, художественный критик. Уроженец Литвы и воспитанник ковенской гимназии, сотрудник Аполлона и сатирических изданий, в Каунасе жил с августа 1921 г. Он сотрудничал в Вольной Литве, читал лекции разнообразной тематики (Религия, церковь, наука, Женщины французской революции, Генуэзская конференция, Культура театра, - например, 15 января 1922 г. Гидони читал в каунасском Городском театре лекцию на тему Врубель, Рерих, Чюрленис¹⁶, - и т. п.), выезжая с ними также в Шяуляй и Паневежис, выступил редактором недолговечной еженедельной газеты Понедельник летом 1922 г., затем газеты День. 

Во вторник 7 сентября 1926 г. Гидони читал в зале Ратуши двухчасовую лекцию о Вертинском и Чернове. С резкой критикой ее выступил в газете Голос Литвы Борис Даугуветис. Раздраженный Гидони в письме в редакцию Летувос Жиниос заметил, что казацкая серьга еще не дает права Даугуветису гарцевать на страницах газеты, и вызвал оппонента на публичный диспут¹⁷.

Драматург, режиссер, театральный критик Б.Ф. Даугуветис, актер суворинского театра (1909-1913), в петербургской печати дебютировал стихами и статьями на театральные темы. Вернувшись в Литву в 1920 г., он обосновался на родине в Биржай, в Каунас перебрался в 1924 г., стал актером и режиссером Государственного театра, а в русской печати проявил себя лишь в 1926 г. в недолговечной газете Голос Литвы.

[1] Dr. V. Ter: Tremtinių grįžimas [in:] Lietuvos žinios, 1922, nr. 25, kovo 28 d. 

[2] Арк. Бухов: Простыми словами. Фельетон [in:] Эхо, 1920, № 49, 20 декабря. 

[3] См.: Арк. Бухов, Кусочек воспоминаний. Фельетон [in:] Эхо, 1923, № 43 (719), 16 февраля. 

[4] П. Лавринец: Д. С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов, В.А. Злобин в Вильнюсе в 1920 году [in:] Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике, составитель ю. Абызов, т. IV, Рига: Даугава, 1999, с. 206-234. 

[5] См.: Vyt. Steponaitis: Vilniaus lietuvių spauda 1919-1928, Kaunas, 1931, p. 133-135. 

[6] М. Б-ка: 1 марта 1921 г., Литва, 1921, № 1, 1 марта.

[7] Kostas Korsakas: Susitikimai su F. Tuglasu (Minint jo gimimo 80-metį) [in:] Literatūra ir menas, 1966, nr. 9 (1007), vasario 26 d., p. 5. 

[8] Приезд В. Борича [in:] Эхо, 1921, № 49 (107), 2 марта. 

[9] V. Borič: Apie Čiurlionį [in:] Švietimo reikalai, 1919, nr. 4, balandžio 1 d., p. 6-8. Здесь же статьи В. Борича о пролетарской культуре и задачах Пролеткульта - V. Borič: Apie proletarų kultūrą ir proletkulto uždavinius [in:] Ibidem, 1919, nr. 3, kovo 15 d., p. 4-6; V. Borič: Proletkulto darbo planas ir organizacijos schema [in:] Ibidem, 1919, nr. 4, balandžio 1 d., p. 7-9. 

[10] Виленский курьер, 1919, № 109, 4 октября.

[11] Л. Аркадский [Арк. Бухов], Распоясавшийся. Фельетон [in:] Эхо, 1927, № 123 (2109), 2 июня. 

[12] Statystyka polska. Seria C. Mieszkania i gospodarstwa domowe, ludność, stosunki zawodowe. Miasto Wilno, Warszawa, 1937, s. 11. 

[13] Lietuvos gyventojai. Pirmojo 1923 m. rugsėjo 17 d. visuotinio gyventojų surašymo duomenys = Population de la Lithuanie. Données du premier recensement du 17 septembre 1923, Kaunas, 1926, p. 13, 41. 

[14] Например, см.: St.: Iš rusų laikraščių. Rusai apie mus [in:] Lietuvos žinios, 1922, nr. 14, kovo 15 d. 

[15] Л. Флейшман, ю. Абызов, Б. Равдин: Русская печать в Риге - из истории газеты Сегодня 1930-х годов, кн. I: На грани эпох, Stanford, 1997, с. 52-56, 210 (Stanford Slavic Studies, Vol. 13). 

[16] Kauno kronika [in:] Lietuva, 1922, nr. 12 (834), sausio 15 d. 

[17] Aleksandras Gidoni: Laiškas L. Ž. Redakcijai [in:] Lietuvos Žinios, 1926, nr. 209 (2230), rugsėjo 12 d.

top